«ВИТЯЗЬ» ПО ИМЕНИ ЕЛЕНА

Дата публикации: May 13, 2020 10:38:27 AM

Если представлять ее кратко, то можно уложиться буквально в несколько строк: третья женщина-космонавт России (общее время в космосе — 179 суток), 26-я в мире, 317-я в мировой табели о рангах; Герой РФ (1995), Депутат Государственной Думы 3-4-го созывов (1999–2007).

Но за этими скупыми строчками — такая обычно-необычная жизнь Елены Владимировны Кондаковой, что в канун Дня Космонавтики захотелось вспомнить нашу давнюю встречу в стенах Государственной Думы и познакомить с нашей беседой  читателей «КОРОЛЁВСКОГО КРАЕВЕДА».

Елена Владимировна, женское ли это дело — полеты в космос?

А укладывать шпалы или асфальт — женское дело? Ну есть же женщины-летчики, женщины-капитаны, женщины-металлурги, женщины-дрессировщицы хищников, наконец… Их, конечно, можно пересчитать по пальцам. Безусловно, космонавт — редкая женская профессия, но она вовсе не из мира фантастики.

А почему вы решили стать космонавтом? Что послужило тому причиной?

Можно сказать, это был подарок судьбы. Я жила в «космическом» городе — сейчас он называется Королёв (в память Сергея Павловича Королёва, отца нашей космонавтики). После окончания МГТУ имени Баумана стала работать в Ракетно-космической корпорации «Энергия», где регулярно проводился набор в отряд космонавтов. Многие наши сотрудники и просто знакомые подавали заявления с просьбой о зачислении в отряд. Поневоле та же мысль пришла и мне: «Собственно, почему бы и не попробовать?» Я написала заявление. Прошла строжайшую медкомиссию — самую серьезную преграду на пути к цели. И в 1989 году была направлена в Центр подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина.

После окончания курса общей космической подготовки, в марте 1990 года мне была присвоена квалификация «космонавт-исследователь». А с января 1994-го я уже непосредственно стала готовиться к участию в 17-й основной экспедиции на станцию «МИР». 4 октября того же года в составе международного экипажа «Витязей» (это был наш позывной) — Александра Викторенко и Ульфа Мербольда из ФРГ — на космическом корабле «Союз ТМ-20» я оторвалась от родной Земли. Эта разлука длилась довольно долго — 169 суток 5 часов 21 минуту и стала на тот момент рекордом.

 Не трудно ли было одной столько времени проводить в мужском обществе?

Особых сложностей не было — мы понимали друг друга буквально с полуслова. Да и потом, согласитесь, женщине зачастую значительно легче находить общий язык с мужчинами. Это во-первых.

А во-вторых, все-таки по своей сути женщины более подвержены эмоциональным всплескам и паническим настроениям. Поэтому так важно, чтобы рядом, особенно в экстремальных ситуациях (а космический полет, согласитесь, все же нерядовое мероприятие), находились более опытные и хладнокровные мужчины. И мне в этом смысле очень повезло — рядом были Саша Викторенко и Валера Поляков (между прочим, врач).

Ну, и в-третьих, общеизвестно, что женщина всегда привносит в любой мужской коллектив что-то такое, что идет на пользу мужчинам, облагораживает их, что ли. Мужчины-космонавты — не исключение.

Неужели вам совсем не было страшно в полете? Вы такой смелый человек?

Я — обычный человек и ничто человеческое мне не чуждо. Для меня в полете очень неприятными были два момента: выведение космического корабля на орбиту (это примерно первые 10 минут) и момент спуска (около 20 минут). Как я их условно называю, синдром «Челенджера» (взорвался на 74-й секунде) и синдром «Комарова» (у космонавта не раскрылся парашют). Но сами понимаете, что в таких случаях — боишься ты или нет — от тебя ничего не зависит!

В эти моменты вы говорили «Господи, помоги?»

Было и такое.

А каково ваше отношение — человека сугубо технического склада — к православной вере?

Нас воспитывали в атеистическом духе. На мой взгляд, для того, чтобы ходить в церковь, надо иметь в себе духовное начало, искреннюю веру. Воспитанную или врожденную. У подавляющей части советских людей ни того, ни другого не было. И то, что мы наблюдали в 90-х годах теперь уже прошлого века, когда все наши партийные лидеры вдруг, в одночасье, ринулись в храмы, даже не умея толком перекреститься, было, по меньшей мере, смешно. Я считаю, что, только переосмыслив что-то внутри себя, следует идти в храм. Видимо, я еще на пути…

Ну а что же все-таки такое — КОСМОС? Какой он?

Очень жалею, что за два полета (в мае 1997-го был мой второй, недельный, полет на корабле STS-84 «Спейс Шаттл» на Международную космическую станцию — МКС) мне так и не удалось выйти в открытый космос. Почувствовать его более полно, что ли. Тогда могла бы ответить на ваш вопрос. А сейчас — ну что сказать? Пожалуй, так: безвоздушный, безграничный, безжизненный «океан»…

В свободное от работы время мне очень нравилось смотреть на нашу Землю в иллюминатор. Особенно ночью. Поверьте — это невероятно красиво! И это зрелище ни с чем сравнить нельзя.

На каких кораблях летать легче, комфортнее — на наших или американских?

Не вдаваясь в технические характеристики, отвечу коротко — на американских значительно хуже и тяжелее. Наш скафандр на порядок удобнее и практичнее, да и условия безопасности выше.

Поделитесь своими впечатления от станции «МИР». Быстро Вы к ней привыкли, стали ощущать домом?

Боюсь вас разочаровать, но привыкать, собственно, было не к чему. В отряде космонавтов люди годами и даже десятилетиями тренируются, готовясь к полетам. Пять до-полетных лет и я старательно это делала. Последние два-три года мы тренировались уже и на тренажере — точной копии «МИРа». Естественно, знали там все досконально. Поэтому когда мы открыли люк, и я вплыла на станцию, у меня вырвалось: «Ой, ребята, прямо как на земле!» (это о пользе длительных наземных тренировок).

Ну а домашнюю атмосферу создавали фотографии родных, сувениры, всевозможные мелочи, которыми каждый как мог обустраивал свою «территорию». Это был еще и дополнительный положительный эмоциональный фон, что чрезвычайно важно, особенно в длительных полетах.

А что еще входило в наземные тренировки?

Мне пришлось плавать с аквалангом, летать на самолете, прыгать с парашютом, выживать в тайге и пустыне. И многое другое. Все это было безумно интересно.

Ваше ощущение невесомости — она раздражала, надоедала или была комфортна?

Лично мне невесомость очень нравилась. Состояние полета — это замечательно.

Елена Владимировна, вас всего трое — русских женщин, побывавших в космосе. Каковы ваши взаимоотношения с вашими предшественницами — Валентиной Владимировной Терешковой и Светланой Евгеньевной Савицкой? Вы хотя бы иногда общаетесь?

У меня сложились очень теплые человеческие отношения с Валентиной Владимировной Терешковой. Практически сразу, как только я пришла в отряд космонавтов. Она, можно сказать, опекала меня, делилась своим опытом. Ведь в нашей профессии очень важны любые мелочи, которые, на первый взгляд, могут показаться неважными, а потом существенно облегчат жизнь. Она провожала и встречала меня в обоих полетах. Валентина Владимировна была первой. Была и остается символом нашей эпохи — недаром именно она стала лауреатом международной премии «Легенда века».

Со Светланой Евгеньевной отношения не сложились…

После вашего второго полета прошло почти десять лет. Чем они были заполнены?

После возвращения из Америки я стала готовиться к своему третьему полету на МКС. Но жизнь повернулась таким образом, что в декабре 1999-го года я была избрана депутатом Государственной Думы РФ 3-го созыва по общефедеральному списку блока «Отечество — вся Россия». Работала в Комитете по бюджету и налогам. И сейчас, будучи депутатом Думы 4-го созыва от блока «Единая Россия», тружусь здесь же. [В 2011 году Елена Кондакова вышла из «Единой России» в связи с несогласием с результатами внутрипартийных выборов, 27 марта 2012 года назначена торговым представителем РФ в Швейцарии].

Конечно, в предыдущей профессии (по закону, мне пришлось уйти из отряда космонавтов) всё было гораздо интереснее. Но все же не могу сказать, что семь депутатских лет прошли зря. Работы много, она разноплановая — помимо основной, законотворческой деятельности, это и встречи, круглые столы, поездки. Когда же ты можешь помочь конкретным людям, это, несомненно, приносит удовлетворение. К примеру, мне удалось «выбить» дополнительно 8,5 млн. руб. на туберкулезный санаторий в Мытищах. Разве это не важно? Ну и, кроме того, не секрет, что депутаты — лоббисты тех отраслей, откуда пришли. И я по мере сил стараюсь помочь нашей космической отрасли.

Значит, женщины в Думе все-таки нужны? Не секрет, что многие считают эту работу бесполезной вообще.

На мой взгляд, чем больше женщин, тем легче поднять и решить вопросы социальной политики. Хотя зачастую и мы оказываемся бессильны…

Елена Владимировна, у вас не только уникальная специальность, но и уникально-нетрадиционная семья. Во всяком случае, у нас в стране. Да и в мире, по-моему, есть только одна, французская, пара, где и муж, и жена — космонавты.

Вы правы, в этом смысле нашу семью можно назвать нетрадиционной. Мой муж, Валерий Рюмин — летчик-космонавт-41, дважды Герой Советского Союза, четыре раза побывал в космосе, проведя вне Земли в общей сложности почти год.

Скажу откровенно — в семейной жизни мне повезло особенно: я вытащила ТОТ САМЫЙ счастливый «лотерейный билет». Ведь как бы мы ни хорохорились, как бы ни ратовали за равноправие (хотя я вовсе не феминистка), в душе мы остаемся слабыми и зачастую беспомощными созданиями. Не мне вам говорить, как иногда хочется, чтобы нас пригрели, приласкали, чтобы нашелся человек, за которым ты будешь как за каменной стеной. Именно такой мой муж! Более порядочного человека я в жизни не встречала.

А как муж относился к вашим полетам?

Был категорически против. По его мнению, женщина должна работать, в лучшем случае, до обеда, а все остальное время посвящать семье и воспитанию детей. И я с ним абсолютно согласна.

Не жалеете, что в семье один ребенок?

Единственное, о чем я очень жалею в этой жизни, что у меня один ребенок. На мой взгляд, детей в нормальной семье должно быть как минимум трое. В свое время я и планировала троих, с разницей в два-три года. Но… неожиданно удачно прошла медкомиссию, попала в отряд, а потом — полеты…

Как вы проводите досуг?

Мы всей семьей любим кататься на горных лыжах. Частенько выбираемся на концерты, в театры. И, конечно же, любимая «охота» за грибами.

Когда-то я прочитала интервью с известной польской актрисой Беатой Тышкевич. На вопрос: «Что для вас в жизни было самым главным?» — познавшая всемирную славу и признание, имевшая существенный достаток и многочисленных поклонников актриса неожиданно ответила: «Мои дети».

А что вы считаете самым главным в жизни женщины?

Пожалуй, я соглашусь с Беатой Тышкевич: для женщины самое главное в жизни — дети. Поэтому своей дочери я сказала так: сколько ни будет у тебя детей, мы их всех воспитаем, все они будут нашими!

Ольга ГЛАГОЛЕВА,

2007 год