ПО СЛЕДАМ
ОТЦА СЕРГИЯ ДУРЫЛИНА

Дата публикации: Sep 14, 2015 7:14:58 AM

Соловецкий монастырь со стороны бухты Благополучия, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    Однако мы увидели не совсем такие очертания Соловецкого монастыря, какие в 1906 и 1908 годах видел студент Дурылин. Скорее всего, в северной части Кремля он любовался белыми главками церкви Во имя иконы Божией Матери «Утоли моя печали» и Успенской звонницей, которые были разрушены в 20-30-е годы ХХ века, в бытность здесь Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН). 

В ранний советский период здесь был создан первый концентрационный лагерь, где сотни православных священнослужителей пострадали и умерли за веру. Соловецкий лагерь особого назначения был открыт по указу Владимира Ленина в 1921 году, закрыт в 1939 году, перед началом Второй Мировой войны. В начале войны на Соловках начала функционировать школа юнг при учебном отряде Северного флота. В 1974 году Соловецкие острова стали государственным историко-архитектурным и природным музеем-заповедником. В 1990 году здесь возобновилась монашеская жизнь. В 1992 году музейно-монастырский комплекс вошел в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. 

    Современного же паломника «встречают» сложенная из гигантских валунов (как их перемещали монахи, непостижимо?!) Сторожевая башня и купола Спасо-Преображенского собора в лесах:

Фотография А.Б.Галкина, июль 2015

Сторожевая башня, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    Во времена Дурылина после долгой дороги, прежде чем поклониться мощам святых Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, паломники омывались в Святом озере, в которое стекаются воды 52-х внутренних озер острова. Здесь же еще в XV столетии, при игумене Филиппе, стояли монастырские лесопилки и мельница, а в начале ХХ века неподалеку монахи построили гидроэлектростанцию, исправно работавшую также и в Соловецком лагере (кстати, в те страшные времена Святое озеро было переименовано в Трудовое).

    Помимо Спасо-Преображенского ставропигиального мужского монастыря, возрождающегося с 1990-го года, на Большом Соловецком острове находится множество скитов и часовен. С большой долей вероятности можно предположить, что Сергей Николаевич посетил Секирную гору со Свято-Вознесенским скитом и Филиппову пустынь. Названная так в честь игумена монастыря (с 1548 по 1566 гг.) и будущего митрополита Московского и всея Руси (с 1566 по 1569 гг.), принявшего мученическую кончину по приказу царя Ивана Грозного, пустынь находится на берегу Игуменского озера.

Святой митрополит Филипп (1507–1569)

    Здесь в 1854 году построили храм «Живоносный источник», который мог видеть Дурылин и пить из выкопанного еще святым Филиппом Соловецким колодца с целебной водой. Теперь этого храма нет (он был разрушен лагерным начальством в эпоху сталинского террора), а на его месте стоит шестиметровый поклонный крест, которому вместе с другими паломниками поклонились и мы.

    Вообще на Соловках множество поклонных крестов особенного вида и формы. Чтобы деревянное основание креста не сгнило и крест не упал, мастера делали бревенчатый сруб, засыпали его камнями и уже туда, в глубь этого каменистого ложа, помещали крест.

Современные памятные кресты, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    К сожалению, почти все они были уничтожены в лагерные времена, уцелели считанные единицы. А большинство из современных крестов воздвигнуты в память о жертвах сталинских репрессий.

Полуночное солнце, фотография А.Б.Галкина, Большой Соловецкий остров, июль 2015

    Когда идешь путями своего героя, поневоле смотришь на открывающиеся картины и явления как бы «двойным зрением»: что мог увидеть он тогда и что видим мы теперь. Этот эффект «двойного зрения» усиливается на Соловках многократно двойной историей этого удивительнейшего места. Древние отшельнические скиты, затерянные среди девственных лесов острова; строгая, праведная жизнь монашеской братии на самом берегу Белого моря, вдалеке от мирской суеты Большой земли… И здесь же, на этом святом и намоленном месте — торжество «царства тьмы» в ХХ веке: зловещие концлагеря с пытками, расстрелами, голодом, унижениями, издевательствами, рабским трудом на лесоповалах…

    Другими словами, на Соловках не покидает странное ощущение одновременного и зримого существования добра и зла, а также их постоянного непримиримого противоборства!

    С.Н.Дурылин, конечно, видел только святость и гармоничное устройство монастыря; наверное, ощущал благодать в отдаленных монашеских скитах… Едва ли он мог представить, что в скором времени их превратят в карцеры, тюремные камеры, поставят нары и параши, окна закроют решетками.

    Современный паломник узнает о том и другом сразу. Он глядит на восстановленные скиты, похожие на те, что видел Дурылин, и вместе с тем ему каждый раз указывают на уродливые приметы сталинского лагеря, где царствовало сатанинское зло, ощерившееся своим свирепым оскалом. Таким образом, он лоб в лоб сталкивается с безлично-беспощадной историей, тяжелые шаги которой оставили кровавые следы в этом некогда святом месте, предназначенном для углубленных молитв и праведных трудов, а отнюдь не для насилия и смерти.

Соловецкие Голгофы

    Удивительно видеть в нескольких сотнях километрах от Полярного круга Ботанический сад, в котором монахи накануне ХХ века выращивали в теплицах арбузы, дыни и персики, а в оранжерее — живые цветы. Микроклимат для растений поддерживался здесь благодаря горячей воде, которая текла под теплицами по трубам, так как была необходима в производственном процессе по отбеливанию воска для свечей.

    В этом месте, защищенном от холодных морских ветров высокими лесистыми холмами, также выращивали самые разнообразные лекарственные растения, в том числе предохраняющий от рака бадан. Горячий чай из бадана, горьковатый на вкус, мы пили у двухэтажного дома архимандрита Макария, по имени которого Ботанический сад еще называется Макариевской пустынью. В этом тихом, безветренном месте в 1822 году архимандрит поставил себе скромную келью, которую со временем сменил двухэтажный дом с мезонином, куда удалялись настоятели для отдыха и молитв.

    Дурылин наверняка видел здесь и сибирские кедры и яблони Палласа, которым более ста лет. Но он не мог пройти по аллее, по которой прошли мы: аллее из 60-ти лиственниц, посаженных узниками СЛОНа в 1933 году. В числе последних был и отец Павел Флоренский, с которым Сергей Николаевич ежедневно общался в 1918 году в Сергиевом Посаде. Можно предположить, что в 40–50-е годы Дурылин мог случайно узнать о судьбе Флоренского, но вообразить, что придется испытать отцу Павлу, конечно же, не мог.

    Секирная гора. Какое странное название! Соловчане называют Секирную гору Секиркой. Это высшая точка Большого Соловецкого острова (73,5 м). На ее вершине возвышается Вознесенская церковь. На куполе установлен маяк, свет которого виден в Белом море на расстоянии 60-ти километров!

Церковь Секирно-Вознесенского скита на горе Секирной, фотография Валерия Солонбекова, июль 2011

    Сергей Николаевич в дни своего пребывания здесь не мог знать, что глубочайший библейский смысл этого символического названия совсем скоро станет зловещим, что сквозь благодатные XV и XIX века, когда монастырская жизнь достигала своего расцвета, прорастет страшный ХХ век с его насилием, пытками и крестными муками за веру новомучеников российских. Неведомо было ему и то, что лагерное начальство в разоренной Вознесенской церкви соорудит холодный карцер, а на месте алтаря — отхожее место (на Секирку ссылали тех, кто пытался бежать, отказывался от лагерных работ — словом, осуществлял «контрреволюционную агитацию»).

    Практически никто здесь не выживал, так что Вознесенский храм, возведенный в XIX веке по образцу Масличной горы Святой земли, стал новой Голгофой для заключенных Соловецкого лагеря особого назначения. Кстати, жестокий символизм названий сыграл свою роль и в те прóклятые годы: когда закончил свое существование СЛОН, на его место пришел СТОН (Соловецкая тюрьма особого назначения).

    И опять, и опять человек, оказавшийся на Соловках, ощущает себя на острие того  катастрофического разлома эпох, потому что воздух острова буквально пропитан многовековыми молитвами монахов и трудников и одновременно отчаянием, страданиями и болью заключенных сталинского концлагеря. Умиротворение и покой здесь соседствуют с физическим чувством присутствия неизбежной смерти. Как будто ее безжалостная кровавая коса (секира) выбрала это место специально для того, чтобы разгуляться на просторах этой гармоничной молчаливой северной природы.

    Путешествуя по Соловкам, юноша Сергий, к счастью, не предполагал, во что сумеет превратить их безбожный большевистский режим. Наверняка, он любовался сосновыми девственными лесами, которые были напрочь вырублены за девятнадцать лет существования СТОНа. Через сто с небольшим лет мы видели уже другой, лиственный лес, который по законам восстановления зеленых посадок должен на время заменить хвойный (кстати, такое восстановление продлится еще не один десяток лет).

    Любовались мы и стройными березками — не подозревая о связанной с ними «комариной пытке»: по рассказам экскурсовода, именно в этих местах охранники крепко-накрепко привязывали к дереву обнаженных заключенных, и за несколько часов несчастные сходили с ума и мучительно умирали, ибо не могли пошевелиться, чтобы отогнать от себя кровожадных комаров…

    Современный паломник на Соловках проходит как бы путем двух Голгоф: на Секирной горе Большого Соловецкого острова, полной крестов, недавно возведенных поисковиками, обнаружившими окрест десятки и даже сотни человеческих останков с простреленными черепами; и на острове Анзер, промыслительно расположенной на одном меридиане с палестинской Голгофой. Сергей Николаевич Дурылин, как и мы, скорее всего, прошел оба эти пути. В Вознесенской церкви он наверняка молился, а с обзорной площадки любовался величественной панорамой необозримых лесных далей и прекрасным озером, видел дальний Савватиевский скит с куполом храма Смоленской иконы Божией Матери.

    Именно там преподобные Савватий и Герман в 1429 году срубили свои кельи, чтобы из этого уединенного места вознести смиренные молитвы к Всемогущему Богу. Каменная же церковь Смоленской Богоматери была построена в 1860 году. В 2012-м восстановленный после разрушения лагерным начальством храм возобновил службы.

    Любуясь северным великолепием с той же обзорной площадки, вспомнился и друг Сергея Николаевича — художник Михаил Васильевич Нестеров (1862–1942), который посетил эти благословенные края в 1915 году. Здесь он написал этюды, которые послужили исходным материалом для целой серии его соловецких картин: «Автопортрет», «Соловки», «Лисичка».

Художник М.В.Нестеров «Соловки», 1917

Остров Анзер

    Определенно можно сказать одно: Сергей Николаевич не мог на нем не побывать. В те времена от Большого Соловецкого острова до острова Анзер добирались на лодке через самое узкое место пролива длиной пять верст (чуть более пяти километров). Сейчас путь на Анзер гораздо длинней. Мы шли пешком до пристани четыре километра и еще два часа на монастырском катере «Преподобный Сергий» по Белому морю (точнее, по проливу между чередой вытянутых необитаемых островов, собственно и давших название острову: с вепсского языка, «анзер» переводится как «очень вытянутый остров»).

    К Анзеру нельзя подплыть вплотную. Наш катер бросил якорь неподалеку от берега, именуемого мысом Кеньга (что значит «красивый»). От каменистого и пологого берега отходит моторная лодка, в которой могут поместиться десяток паломников. Она причаливает к катеру и перевозит их партиями на остров.

    Первое впечатление от Анзера: кривые карликовые березы и лишайники — настоящая тундра. Получается, что на Соловках паломник несколько раз сталкивается с полной переменой ландшафта, как будто он побывал в один и тот же момент в нескольких климатических зонах.

    Пеший путь по Анзеру занимает девять километров. По обе стороны дороги, сквозь зелень деревьев, открываются живописные маленькие озера, полные загадочной тишины и уединения…

Фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    Сначала наш путь лежал к Свято-Троицкому скиту. Узкая лесная дорога все время шла в гору. Внезапно деревья расступились, и мы увидели громадную полуразрушенную церковь в строительных лесах с почти черным куполом:

Фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    А вот Сергей Николаевич сто с небольшим лет назад наверняка лицезрел величественный белый Троицкий храм с колокольней и большим двухэтажным келейным корпусом…

    В 1924 году в СЛОНе Троицкую церковь превратили в тюрьму, где содержали политзаключенных и бывшее православное и католическое духовенство.

    А мы между тем продолжили свой нелегкий путь на крутую анзерскую гору Голгофа. Нас буквально одолевали мириады мошек, которые облепляли лицо и больно кусались... А белоснежный храм Распятия Господня — цель нашего путешествия — то скрывается от взора, то мерцает вдали сквозь зелень деревьев, то парит, недостижимый, на вершине горы... Ибо дорога к нему идет снизу вверх резкими зигзагами, что, кажется, символизирует извилистый путь человека к Богу.

Храм Распятия Господня, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    Алтарь Голгофской церкви поражает своей необычностью. По обе стороны от алтарных врат располагаются иконы Бичевания Христа и Богоматери «Семистрельная», а справа от северной двери — икона Распятия Христа. Вместо праздничного ряда, обыкновенно состоящего из икон двунадесятых праздников, здесь надвратный ряд состоит из восьми икон, изображающих каждый день Страстной недели и праздник Пасхи. И храм, и алтарь восстановлены совсем недавно, и теперь службы в храме Распятия Господня проходят регулярно.

    Когда, выходя из храма, спускаешься по ступенькам, то через пару шагов оказываешься на краю крутого обрыва, с которого открывается потрясающая панорама из нескольких ступенчатых террас, покрытых густым лесом, а еще дальше, на горизонте, в лучах солнца сверкают Белое море (справа) и живописное озеро (слева), образуя два серебристых полукруга, разделенных зеленой стеной сосен.

    Несомненно, Сергей Николаевич поднимался на гору Голгофу (64 метра) и молился в храме перед мощами преподобного Иова Анзерского. Пройдет всего какой-нибудь десяток лет, и Голгофский скит в 1923 году, после закрытия Соловецкого монастыря, превратят в больницу-стационар, через который прошли сотни священнослужителей, иерархи-священномученики: архиепископ Серафим (Самойлович), епископ Дамаскин (Цедрик) и другие. Число больных в стационаре достигало трехсот человек, обращение с ними отличалось особой жестокостью. На склонах анзерской Голгофы находятся могилы многих тысяч(!) безвинно пострадавших людей, в том числе священников и архиереев. Боясь возмездия, палачи после закрытия лагеря прятали эти захоронения.         До сих пор искатели находят здесь человеческие кости…

    Неподалеку от храма Распятия поставлены три памятных креста, под каждым из которых лежат сотни мучеников СЛОНа. А по другую сторону от храма, несколькими метрами ниже вершины Голгофской горы в 30-е годы ХХ века выросла береза, ветви которой раскинулись в форме креста, как будто сама природа прониклась сочувствием к невыносимым человеческим страданиям…

Береза в форме креста, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

Большой Заяцкий остров

    От Большого Соловецкого острова до Большого Заяцкого острова всего полчаса на катере. Был великолепный вечер: солнце во время Полярного дня было почти в зените (его поэтому называют «полуночное») и тихие волны Белого моря весело играли в его лучах.

    До революции Заяцкий остров, несмотря на отсутствие на нем деревьев, процветал. Монахи построили каменные строения: гостевой дом, поварню, ледник и деревянную часовню, сделали первую на Севере валунную гавань. В ней укрывались застигнутые врасплох штормовой непогодой или сильным встречным ветром небольшие суда с паломниками, шедшие в бухту Благополучия (бывало, они ждали попутного ветра несколько дней, а то и недель).

    В годы существования СЛОНа на Заяцкий остров ссылали женщин, полюбивших кого-то из заключенных и забеременевших. «Джульетту» отправляли сюда под свирепствующие ветра, а «Ромео» — на Секирку. Эти несчастные, как правило, были обречены и быстро умирали, не в силах выдержать невыносимые условия тамошнего содержания…

    Высадившись на пристани Заяцкого острова, мы осмотрели сверкающую в лучах солнца валунную гавань:

 Фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    После чего поднялись на верх острова, где сохранились деревянная церковь Святого Андрея Первозванного, поварня и ледник. У церкви нас встречал ее хранитель — единственный(!) постоянный житель острова.

Дорога к храму Святого Андрея Первозванного

    Большой Заяцкий остров — музей под открытым небом. Вот почему через всю его территорию проложена  широкая деревянная мостовая, приподнятая над землей. С мостовой экскурсантов просят не сходить. Что же за экспонаты хранятся в этом продуваемой всеми ветрами «музее»? Тысячи, десятки тысяч, а может быть, и сотни тысяч камней, уложенных в правильном порядке: горками, пирамидой, кругами и овалами в определенном ритме и с хорошо продуманной целью, о которой ученые до сих пор спорят. По одной из множества версий, эти камни в незапамятные времена уложили древние люди, проводившие погребальный ритуал. Каждый камень означает умершего, и все эти десятки тысяч камней символизируют души в загробном мире…

Сейды на Заяцком острове, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    Не менее сильно потрясают и лабиринты, или, как их еще называют, «вавилоны». Такие «вавилоны» Сергей Николаевич Дурылин, как ученый-этнограф, специально изучал и описал в статье «Кандалакшский вавилон (К изучению северных лабиринтов)». Записал он и рассказы местных жителей, согласно которым на Заяцком острове один из трех лабиринтов (самый маленький) создал ради развлечения бывший здесь в 1702 году царь Петр I. Старичок-монах поведал ученому: «Петр-то Великий стоял здесь с кораблями, ветру-то, слышь, не было, надо было людей занять, — что им без дела-то? А лёгко ли: экое воинство! Четыре тысячи человек. Он и приказал «вавилон» класть» [1].

    На Заяцком сохранились три самых больших лабиринта: спиральные круги из травы или небольших валунов (любопытно, что земля между спиралями не зарастает травой).

Один из лабиринтов, фотография А.Б.Галкина, июль 2015

    Сергея Николаевича, как ученого этнографа, очень занимала проблема лабиринтов. Так, «вавилон» в Кандалакше (на юго-западе Мурманской области) он прошел несколько раз, чтобы найти к нему ключ, то есть ту самую ускользающую развилку, которая выводит человека из замкнутого круга к выходу. Дурылин даже сделал два чертежа и пронумеровал для ясности все дорожки «вавилона».

    Ученые сломали немало копий, предлагая разные гипотезы существования лабиринтов. Одна из них — это ловушка для рыбы во время отлива или, по другой версии, своеобразный тренажер для начинающего рыбака. «Хозяйственная» версия не выдерживает никакой критики: зачем делать этот лабиринт в центре пустынного острова, куда и рыбаки-то пристают в самых редких случаях.

    Еще гипотеза: в «вавилонах» происходили инициации молодежи в полноценные члены племени, в воины. Эта мысль гораздо убедительнее первых, к тому же она объясняет специальный приезд людей на пустынный остров ради проведения этого редкого, но значительного для родо-племенных отношений ритуала.

    Есть интересная версия, что лабиринты взаимосвязаны с камнями: камни — это души умерших, а лабиринты — ловушки для этих душ, чтобы они не смогли вернуться из загробного мира в мир живых… 

Александр Борисович ГАЛКИН 

[1] Дурылин С.Н. Статьи и исследования 1900–1920 годов. СПб: «Владимир Даль», 2014, стр. 221.