НОВОГОДНИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Дата публикации: Feb 06, 2017 8:3:54 AM
За месяц до наступления 2017 года мы объявили конкурс на лучшее новогоднее воспоминание. Среди писем откликнувшихся на наше предложение семи читателей мы отобрали пять наиболее интересных на заявленную тему, которые и предлагаем вашему вниманию.
А победителя давайте выберем все вместе — ждем ваших суждений и решений на почту: llellia@mail.ru
ДЕТСКАЯ ВЕРА В ДЕДА МОРОЗА
Серёжа Дурылин
Мы — не стыжусь в этом признаться — лет до 8, до 9 неколебимо верили в существование Деда Мороза.
Так бывало: подошло Рождество, наступил вечер первого дня праздника. Мы ждем, мы трепетно ждем. В этот вечер должен прийти Дедушка Мороз с елкой. Он непременно постучится в дверь нашего дома, седой, бородатый, весь осеребренный инеем, неся в руках большую елку во всем ее рождественском убранстве.
Но он может и не войти в наш дом, и не внести елку в гостиную, как в прошлом году. Войдет он к нам или нет, это зависит от того, что он узнает про нас, про наше житье-бытье за год. За целый год! Чего-чего тут только не было! И капризы, и лень, и непослушание и… нет конца!
Мы напряженно ждем, не выходя из детской.
Вот раздается сильный звонок в передней. Так никто не звонит: ни папа, ни мама, ни старшие братья. Так звонит только Дедушка Мороз. Горничная бежит отпирать — и мы, прильнув к двери, ведущей в переднюю, слышим ее разговор с незнакомцем, медлящим войти в переднюю.
Незнакомец спрашивает ее грубым, но добрым голосом и очень отрывистыми словами:
— Дети у вас есть?
— Есть. Двое.
— Ага! А как они вели себя?
Вот тут-то и наступает страшный момент: что ответит Маша?
— Дети…
Она оглядывается и видит нас, подсматривающих в щелку.
— Старший — хорошо…
Я облегченно вздыхаю, но тут же охватывает меня тревога за брата.
— А младший? — спрашивает Дед Мороз.
Маша молчит. Дед Мороз уже недовольно покрякивает за дверью. Вот-вот он уйдет с елкой назад. Мы делаем умоляющие знаки. Маша выдерживает долгую-долгую паузу. Наконец, быстро и еле сдерживая смех, отвечает:
— Тоже хороший мальчик.
И Дед Мороз тотчас оказывается за дверьми:
— Коли так, я внесу елку.
Нам очень хочется увидеть, как Дед Мороз войдет и внесет елку, но мама, как нарочно давая ему дорогу, плотно притворяет дверь — и нам остается отступить в детскую.
Через минуту-две появляется няня, отлучавшаяся зачем-то в кухню, и сообщает нам, что Дедушка Мороз пришел и ставит елку в гостиной, что сейчас нам надо покушать, а когда покушаем, он позовет нас на елку. Мы послушно «кушаем», спешно жуя жаркое.
Когда вся эта съеденная повинность исполнена, нас зовут в гостиную. Там, во всей своей красе, сияет елка.
— А где же Дед Мороз?
— Он ушел. Ему некогда; он спешит к другим детям, — сообщают нам, — но вот он оставил свой портрет.
Мы смотрим — и из-под нижних ветвей елки нам улыбается веселый румянощекий Дедушка Мороз в красной бархатной шубе, опушенной горностаем. Он картонный, но как он нам дорог! Дороже всех игрушек на елке!
Ведь это он принес нам елку! Ведь это его голос мы слышали на парадном крыльце! И кто же нас мог разуверить в том, что нет Деда Мороза, когда мы слышали его звонок, его шаги в тяжелых ботах, его голос?
А Мороз-то был няня, изумительно менявшая свой голос…
Как я жалею тех современных маленьких взрослых, которые сами украшают свои елки и которые извлекают ватных Морозов из коробок игрушечных магазинов, чтоб собственноручно повесить их на елку! Как им должно быть скучно заниматься этим прозаическим делом! Это все равно что смотреть спектакль «Лебединого озера» не из зрительного зала, а из задних кулис, откуда видны испóды декораций, машины и «выключатели» монтеров и где рядом с воздушными лебедями, ожидающими выхода, прохаживаются рабочие в синих блузах.
То ли дело в наше время! К нам Дед Мороз приходил сам, живой, веселый, радостный; мы слышали его голос, мы видели в передней даже снег, осыпавшийся с его валенок, настоящий снег.
И мы горячо благодарили его за то, что он, несмотря на все наши годовые прегрешения, не прогневался на нас, а принес нам елку и обещал прийти и на другой год!
Сергей Николаевич ДУРЫЛИН (1886-1954),
отрывок из книги «Няня. Кто нянчил русских гениев»
(прислала Виктория Николаевна Торопова)
********************************************************************
НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК
С родителями, 1946 год (фотография из личного архива В.Н.Тороповой)
Заканчивался 1945 год. Мне недавно исполнилось пять лет. Мои родители работали в городе Вельске Архангельской области на строительстве железнодорожной ветки на Воркуту. Сюда их «перебросили» из города Свободного Дальневосточного края (ныне Амурская область), где они жили три года после освобождения папы из БАМЛАГа [Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь НКВД]. Туда он попал в 1938 году по доносу — как «участник покушения на Сталина» (по 58-й статье), был реабилитирован в 1956 году, восстановлен в правах и через два года смог вернуться в Москву с семьей. В городе Свободном я и родилась, мое свидетельство о рождении написано на бланке НКВД.
Но вернусь к моим новогодним воспоминаниям. В предыдущие военные годы всем было не до елки и детских праздников. А на новый 1946 год наши многодетные знакомые Волковы решили устроить елку для своих пятерых детей. Пригласили и меня с родителями.
Раиса Дмитриевна (их мама) была мастерица на всякие выдумки. И тот новогодний праздник она устроила с разными играми, песнями, загадками, танцами. До сих пор помню сказочно красивую елку, украшенную самодельными, но такими замечательными игрушками! Были среди них и те, что мы заранее сделали с папой. Это было увлекательнейшее занятие: я клеила из разных бумажных полосочек цепочку, а он мастерил из картонок и бумажек разные фигурки и раскрашивал их.
Еще дома мне сказали, что на праздник придет настоящий Дед Мороз. У меня душа замирала от предвкушения этой встречи. Как проходил сам праздник, в подробностях, сейчас уже и не помню — вероятно, потому, что была охвачена нетерпеливым ожиданием Деда Мороза…
И вот наконец он пришел — в большой шубе, мохнатой шапке, с длинной бородой и с усами. Дети пели ему песенки, читали стихи и получали подарки. Настала и моя очередь. Я никогда никому до того по заказу не читала стихов, но Деду Морозу была готова выложить весь свой небольшой «репертуар» — что и, волнуясь, сделала. Он похвалил меня и подарил маленькую книжечку-лошадку.
Восторг меня переполнял — ведь это был подарок от самого Деда Мороза! Одарив всех детей, он ушел — ему надо было успеть и к другим ребятишкам.
И тут моя подружка Мила (старше меня всего на три года, но рассудительная не по годам) поделилась со мной «страшным» секретом:
— А Дед Мороз-то был не настоящий! Это твой папа нарядился.
Туся (слева) и Мила, 17 февраля 1945 года, фотография из личного архива В.Н.Тороповой
Я была потрясена этими ее словами и не хотела ей верить, но Мила привела «железный» аргумент:
— А где был твой папа, когда приходил Дед Мороз? Его же не было в комнате.
На ее вопрос я ответить не смогла, потому что смотрела только на Деда Мороза и не видела никого другого в комнате. Поверить подружке я тоже не могла, но все равно мне стало как-то больно и обидно…
Я подбежала к родителям и, готовая расплакаться, спросила:
— Папа, это ты был Дедом Морозом?
Они меня успокоили и подтвердили, что Дед Мороз был настоящий, а папа выходил только для того, чтобы встретить его и закрыть за ним дверь. Ну а когда мама открыла книжку-лошадку и показала посвященную именно мне (!) надпись от Деда Мороза, я окончательно уверилась, что ОН был САМЫЙ настоящий, а Мила просто-напросто ошиблась. И еще несколько лет я неколебимо верила в Деда Мороза…
***
До сих пор каждый Новый год я наряжаю живую елку и хотя уже, естественно, не жду прихода Деда Мороза, все же испытываю радостное чувство предвкушения если не чуда, то чего-то хорошего, доброго, сказочного.
Ну а книжку-лошадку величиной с ладонь, внутри которой вклеена картонная гармошка со стихами Льва Квитко в переводе Самуила Маршака с рисунками Юрия Васнецова, я храню всю жизнь как самый дорогой подарок от НАСТОЯЩЕГО Деда Мороза. И сейчас, когда беру ее в руки, на душе делается тепло-тепло, как тогда, семьдесят лет назад…
Не слышали ночью за дверью колес,
Не знали, что папа лошадку привез —
Коня вороного под красным седлом,
Четыре подковы блестят серебром…
Виктория Николаевна ТОРОПОВА
********************************************************************
НОВОГОДНЯЯ ОБИДА
Фотография из интернета
Моя первая встреча с Дедом Морозом произошла году в 1953-м или 1954-м, точнее не скажу. Меня, четырех-пятилетнего малыша из многодетной семьи (мама родила восемь детей), пригласили на городскую елку на Фабрику-кухню, что на улице Ленина в тогдашнем подмосковном Калининграде.
В детский сад я не ходил, а потому сильно оробел, когда попал в зал, полный ребятишками, их родителями и другими приглашенными. Ну а большущая красавица-елка в игрушках и блестках в центре поразила меня настолько, что я, как говорится, стоял как вкопанный, позабыв про все на свете…
В какой-то момент праздничного действа прямо передо мной остановился… САМ Дед Мороз с посохом и большущим мешком за плечами и предложил мне прочитать стишок. Несмотря на то, что я знал стихи, в том числе и новогодние, почему-то так и не отважился громко и с выражением, как тренировался дома, прочитать хотя бы самый маленький из них. Так и стоял, растерянный, словно проглотил язык…
Что было ему делать? Правильно — обратиться к соседнему мальчику. Тот, как и положено, отбарабанил заранее приготовленный стих (видно, у него уже был опыт общения с Дедом Морозом) и получил в подарок уже и не помню какую, но мягкую игрушку…
Я не заплакал, нет. Но мне было так обидно, что всю обратную дорогу домой (а потом и еще долго-долго) я корил себя за свою такую глупую нерешительность — ведь знал же стих, ну почему не рассказал?.. Сам себя лишил такого замечательного подарка!
И задавался вовсе недетским вопросом: «А правильно ли поступил тогда Дед Мороз?»
Владимир Николаевич ГРУЗДЕВ
********************************************************************
НОВОГОДНИЙ КРЕАТИВ
В конце 1950-х годов Новый год мы встречали с папой вдвоем — мама с заболевшей младшей сестрой лежала в больнице. Настоящая высокая елка занимала целый угол нашей детской комнаты. Красочных стеклянных елочных игрушек, которые в сверкающем разноцветными огнями новогоднем «теремке»-ларьке продавала румяная тетя Тамара, у нас тогда было до обидного мало. Кстати сказать, эти самые настоящие чудо-игрушки я ужасно любила разглядывать зимними вечерами по дороге из детского сада домой, пока мама общалась с похожей, по моему мнению, на волшебницу продавщицей…
Ну а выход из такого «бедственного» положения родители, конечно же, нашли: мы завертывали мандарины в серебристую фольгу, продевали в конфетные фантики нитки, склеивали бумажные флажки, а затем все это «богатство» папа развешивал на елочные лапы. Конфеты были, в основном, двух видов: совсем немного стоившего довольно дорого «Кара-кума» — наверху и много-много ужасно нелюбимых мною за невкусную белую начинку «Пилотов» (одни из самых дешевых) — на нижних ветках.
Как-то папа ушел (скорее всего, в больницу), и я осталась дома одна. Нетрудно догадаться, что я сделала первым делом: подставив к елке стул, влезла на него, но достать заветные «Кара-кумы» не удалось — слишком высоко они висели. Я двигала стул и туда, и сюда, но все равно до вкусных конфет не дотягивалась…
Я уже было отчаялась угоститься любимым мною шоколадом, как висевший прямо перед моим носом «Пилот»… «подсказал», что надо сделать для достижения своей цели. Аккуратно сняв конфету с ветки, я развернула ее обертку и с неописуемым удовольствием… обкусала и тут же слопала шоколад. Затем также аккуратно завернула оставшуюся начинку в фантик и повесила на место.
Когда я точно так же поступила с десятой конфетой и почувствовала, что шоколад уже «лезет из ушей», то решила сделать себе стратегический запас: практически все «Пилоты» были лишены шоколадных оболочек, завернуты в фантики и водружены на отведенные им елочные места. Свой заветный «клад» я заботливо упаковала в остаток нашедшейся кстати фольги и засунула в самый дальний уголок на диванной полке под какую-то статуэтку или книжку (точно уже не помню). Всё это я успела проделать до прихода папы, который, на мое счастье, ничего не заметил.
Втихаря я регулярно уничтожала свои «запасы», которые к моему огорчению почему-то таяли с ужасающей скоростью, до тех пор, пока к нам как-то не нагрянули гости (к тому времени мама с сестрой вернулись домой). Мы с подружкой Галей, как водится, танцевали-рассказывали новогодние стихи-пели всевозможные песенки… Зрители нам хлопали, а мы важно раскланивались как заправские артистки.
Наконец, папа произнес прочувствованную заключительную речь и… начал снимать конфеты «Пилот» в качестве подарка «народным артисткам Советского Союза» («Кара-кумы» на семейных ужинах были незадолго до того уже съедены). И только в тот момент я с ужасом и стыдом поняла, ЧТО сейчас произойдет…
Сегодня уже точно не скажу, чем закончился тот вечер — похоже, наказания избежать мне все же не удалось. Но мой «креативный» новогодний поступок мы вспоминали еще долго-долго и каждый раз смеялись от души над «милой шалостью» маленькой шестилетней девчушки, которая очень не любила конфеты «Пилот» (и сейчас тоже).
Ксения Олеговна ВАНИНА
**********************************************************************
ЁЛКА В КРЕМЛЕ
Неожиданно для всех, и для меня тоже, завуч фрязинской средней школы № 1 (за давностью лет забыла ее фимилию) вручила мне, шестикласснице, пригласительный билет на елку в Георгиевский зал Большого Кремлевского дворца. Как потом оказалось, одной из города! Надо пояснить, что я была «круглой отличницей», и этот щедрый подарок был связан именно с этим обстоятельством.
Как я одна, до того выбиравшаяся на экскурсии только с родителями или с классом, в тот раз добралась сначала до Щелково (где меня ждала совершенно незнакомая учительница со своим учеником), а потом уже вместе до Москвы и Кремля — вспоминаю с большущим трудом. Собственно, как и сам зал, да и… само новогоднее представление тоже. Видно, сказалась такая дальняя дорога и связанное с ней нервное перенапряжение.
Ёлка в Георгиевском зале (фотография из интернета)
В памяти остались только мельчайшие осколки воспоминаний, но каких! Громада холодного Георгиевского зала, неописуемой красоты древнерусская «шкатулка» (Грановитая палата), отполированные до блеска множеством детских ног деревянные горки в каких-то переходах, блистающая огнями великанша-елка… Ребячье «море», разделенное на две части красивой ковровой дорожкой, по которой расхаживал самый главный Дед Мороз, зычным голосом что-то рассказывая и задавая нам загадки… Непонятно откуда вдруг взявшийся страх, что ты в этой толпе непременно потеряешься… И мучительно-страшный вопрос: а как же тогда одной добираться до дома?
Ну и самое поразительное — совершенно не помню кремлевский подарок, словно его и не было… А может, в той нервной суете я его просто-напросто не взяла?
Лишь пригласительный билет напоминает о далеких теперь уже 60-х годах прошлого века, когда мне удалось побывать в, как принято говорить, самом сердце Московского Кремля. В отличие от сегодняшних детей, для которых теперь устраивают елку в Кремлевском Дворце съездов, а билеты туда за немалые деньги могут купить все «желающие».
Ольга Вячеславовна ГЛАГОЛЕВА